Роман-шедевр выдающегося японского писаталя Юкио Мисима "Жажда любви". Образец глубокого психологизма и восточной самосозерцательности. Интересно. Забавно. Необычно.
На этой страничке я застряла. По старой доброй привычке хотелось "примерить" состояние Эцуко, и, облачившись в её душу, сравнить её смыслы и мои - тогда. Лет 13 назад. Когда я писала реферат по философии "Вопросы жизни и смерти в духовном опыте человека. Смысл жизни". Сейчас как-то над этим не задумываюсь. Странно, но все ответы я нашла тогда. Сейчас я ищу новые: Как умудриться успеть хотя бы что-то успеть. Сделать больше, чем получается в этой жизни. Как сохранить и сохраниться, когда вокруг всё быстро так меняется, шлифуя смыслы.
Итак, главная героиня - овдовевшая Эцуко, воспылав тайной страстью к садовнику, мальчику трогательно-скромному, притягательно-бедному, простодушному, но по-маскулинному доблестному и привлекательному, дарит ему носки. Заметив свой подарок на объекте своей заботы, Эцуко вновь обретает смысл жизни..
"Большинству людей довольно легко думать о том. что их жизнь ничего не стоит. Однако человеку с тонкой душевной организацией трудно согласиться с тем, что отсутствие смысла обесценивает его жизнь.<...> Как правило, для ума обывательского смысл жизни заключается в стремлении к счастью. Мы пробираемся сквозь жизнь, ищем на ощупь смысл; но пока его не обнаружим, продолжаем жить, как бог на душу положит. Смысл антиномичен. Когда мы находим его. то и жизнь приобретает двойственный характер. И вот, чтобы достичь единства, мы вкладываем всю мощь страсти, которая составляет сущность жизни. Страсть становится объектом нашего поклонения. Единство иллюзорного и реального составляет суть понятия «смысл жизни», которое действует как закон, не имеющий обратной силы. И вследствие этого мы поворачиваемся к тому, что временно, бренно и ложно.
Но все это не имело к Эцуко никакого отношения. Смысл жизни Эцуко представляла в виде экзотического растения, которое неожиданно вырастает на жизненном пути. Эцуко пришла к умозаключению, что между иллюзией и воображением существует огромное различие. <...> Она обладала талантом манипуляций понятиями - словно нищий, умело выдавливающий пальцами вшей в складках одежды. <...>
Что там говорить, сама жизнь подкидывает немало вещественных доказательств, уличающих жизнь в бессмысленности <..> Эта коллекция улик, призрачных вещей и дел, обозначившая горизонт её желаний и надежд, пропущенная через плавильный тигель сознания, раздувалась в пустой шар бездумной жизни.
Нет ничего, что превышало бы силу страсти. Однако мирские страсти подвержены выветриванию. А повинны в этом - желания и надежды. <..>
Одним людям живётся легко, а другим - чрезвычайно трудно. Эта очевидная несправедливость - ещё большая, чем расовая дискриминация, - не возмущала Эцуко.
«К жизни нужно относиться легко, - думала она. - В конце концов, людям, которым живется легко, не приходится искать оправдания; однако те, кому жизнь в тягость, очень часто вынуждены искать оправдания такому положению вещей. Говорят, что жизнь обременительна сама по себе. В некотором смысле умение находить трудности в жизни помогает большинству людей относиться к ней с лёгкостью. Если бы у нас не было этого дара, то наша жизнь - какая бы трудная или легкая она ни была - превратилась бы в полый шар, катящийся по наклонной. Это умение находить трудности спасает нас от примитивного существования. Собственно, нет ничего выдающегося в такого рода даре. Он должен быть предметом первой необходимости. Если не вмешиваться в механизм жизни, на весах которого отвешивается справедливая порция тягот, то тяготы эти будут по плечу каждому, словно тяжелые зимние одежды. На ком жизнь висит, сковывая телодвижения, тот, несомненно, больной человек. Иногда мне кажется, что я родилась, выросла и продолжаю жить в далёкой северной стране, поэтому я вынуждена в отличие от других носить тяжелую одежду. Трудности, одолевающие меня в жизни, представляются не более чем снаряжением, которое защищает меня от невзгод».
...Чтобы иметь возможность жить завтра, послезавтра или в отдалённом будущем, Эцуко не обременяла себя серьёзными мотивами. Она несла в жизни свою ношу, и эта ноша была неизменной. Правда, время от времени смещался центр тяжести - и тогда Эцуко обращалась лицом к будущему. Не надежда ли была тому причиной? Нет. только не она! <...>
Теперь причиной страданий стала неопределённость. <...>Ее страсть - судя по проявлениям - свидетельствовала о безграничной человеческой жажде самоистязания. Порой эта страсть затопляла берега надежды; она воплощала в себе подлинную модель человеческой экзистенции - причем в откровенной, как бы охватывающей, обтекающей, обволакивающей форме. Страсть - это идеальная среда, в которой человеческая душа проявляется во всей полноте и совершенстве."